Мухолов-Тонконос
сидел на ветке и смотрел по сторонам. Как только полетит мимо муха или бабочка,
он сейчас же погонится за ней, поймает и проглотит. Потом опять сидит на ветке
и опять ждет, высматривает. Увидал поблизости Дубоноса и стал жаловаться ему на
свое горькое житье.
– Очень уж мне утомительно, – говорит, – пропитание
себе добывать. Целый день трудишься-трудишься, ни отдыха ни покоя не знаешь, а все
впроголодь живешь. Сам подумай: сколько мошек надо поймать, чтобы сытым быть. А
зернышки клевать я не могу: нос у меня слишком тонок.
– Да, твой нос никуда не годится, – сказал
Дубонос. – То ли дело мой! Я им вишневую косточку, как скорлупу, раскусываю. Сидишь
на месте и клюешь ягоды. Вот бы тебе такой нос.
Услыхал его Клест-Крестонос и говорит:
– У тебя, Дубонос, совсем простой нос,
как у Воробья, только потолще. Вот посмотри, какой у меня замысловатый нос! Я им
круглый год семечки из шишек вылущиваю. Вот так.
Клест ловко поддел кривым носом чешуйку
еловой шишки и достал семечко.
– Верно, – сказал Мухолов, – твой нос
хитрей устроен!
– Ничего вы не понимаете в носах! – прохрипел
из болота Бекас-Долгонос. – Хороший нос должен быть прямой и длинный, чтоб им козявок
из тины доставать удобно было. Поглядите на мой!
Посмотрели птицы вниз, а там из камыша торчит
нос длинный, как карандаш, и тонкий, как спичка.
– Ах, – сказал Мухолов, – вот бы мне
такой нос!
– Постой! – запищали в один голос два брата-кулика
– Шилонос и Кроншнеп-Серпонос. – Ты еще наших носов не видал!
Поглядел Мухолов и увидал перед собой два
замечательных носа: один смотрит вверх, другой – вниз, и оба тонкие, как
иголка.
– Мой нос для того вверх смотрит, – сказал
Шилонос, – чтоб им в воде всякую мелкую живность поддевать.
– А мой нос для того вниз смотрит, – сказал
Кроншнеп-Серпонос, – чтоб им червяков да букашек из травы таскать.
– Ну, – сказал Мухолов, – лучше ваших
носов не придумаешь!
– Да ты, видно, настоящих носов и не видал!
– крякнул из лужи Широконос. – Смотри, какие настоящие-то носы бывают: во-о!
Все птицы так и прыснули со смеху, прямо
Широконосу в нос:
"Ну и лопата!"
– Зато им воду щелокчить-то как удобно! –
досадливо сказал Широконос и поскорей опять кувыркнулся головой в лужу.
– Обратите внимание на мой носик! – прошептал
с дерева скромный серенький Козодой-Сетконос. – У меня он крохотный, однако
служит мне и сеткой, и глоткой. Мошкара, комары, бабочки целыми толпами в
сетку-глотку мою попадают, когда я ночью над землей летаю.
– Это как же так? – удивился Мухолов. – Я
по одной мошке хватаю, а он ловит их сразу сотнями!
– А вот как! – сказал Козодой-Сетконос да
как разинет зев – все птицы так и шарахнулись от него.
– Вот счастливец! – сказал Мухолов. – Я
по одной мошке хватаю, а он ловит их сразу сотнями!
– Да, – согласились птицы, – с такой
пастью не пропадешь!
– Эй вы, мелюзга! – крикнул им
Пеликан-Мешконос с озера. – Поймали мошку – и рады. А того нет, чтобы про запас
себе что-нибудь отложить. Я вот рыбку поймаю – и в мешок себе отложу, опять
поймаю – и опять отложу.
Поднял толстый Пеликан свой нос, а под носом
у него мешок, набитый рыбой.
– Вот так нос, – воскликнул Мухолов, – целая
кладовая! Удобней уж никак не выдумаешь!
– Ты, должно быть, моего носа еще не
видал, – сказал Дятел. – Вот полюбуйся!
– А что ж на него любоваться? – спросил
Мухолов. – Самый обыкновенный нос: прямой, не очень длинный, без сетки и без
мешка. Таким носом пищу себе на обед доставать долго, а о запасах и не думай.
– Нельзя же все только об еде думать, – сказал
Дятел-Долбонос. – Нам, лесным работникам, надо инструмент при себе иметь для
плотничных и столярных работ. Мы им не только корм себе добываем, но и дерево
долбим: жилище устраиваем, и для себя, и для других птиц. Вот у меня какое
долото!
– Чудеса! – сказал Мухолов. – Столько
носов видел я нынче, а решить не могу, какой из них лучше. Вот что, братцы,
становитесь вы рядом. Я посмотрю на вас и выберу самый лучший нос.
Выстроились перед Мухоловом-Тонконосом
Дубонос, Крестонос, Долгонос, Шилонос, Широконос, Сетконос, Мешконос и
Долбонос.
Но тут упал сверху серый Ястреб-Крючконос,
схватил Мухолова и унес себе на обед.
А остальные птицы с перепугу разлетелись.